Но этой местью она пока что еще не жила. Рано еще ей начинать войну с Бастурминым. Но когда-нибудь ее хозяйство окрепнет, она разбогатеет, выбьется в сильные мира сего. Вот тогда она обрушится на Гену. Для начала оставит его у разбитого корыта, а затем окончательно растопчет его… Как такового плана у нее не было, но это пока и не нужно. Вот когда пробьет ее час, тогда она и возьмется за дело. А пока что ей нужно карабкаться по крутой шаткой лестнице к своей цели.

— У нее был сложный период, и ей некому было помочь, кроме меня, — будто оправдываясь, сказал он.

— Таблетки от кашля?

Сева нахмурился, внимательно глядя на нее.

— У меня тоже был такой период. Она мне и посоветовала…

— Она — тебе?!

Настя засмеялась. Ну конечно же, Олеся перевернула с ног на голову. Как будто это Настя посоветовала ей «колеса».

— Я тогда и не знала, что в таблетках от кашля содержится кодеин…

— А Олеся тебе сказала?

— Неужели на меня все свалила?

— Ну, не то чтобы все…

— Значит, свалила… Не верь ей… И мне не верь…

— Почему я не могу верить тебе?

— Потому что я этого не хочу. Потому что мне все равно, что ты обо мне думаешь.

Настя училась держать обиды на безопасном от себя расстоянии. Слишком уж много всего в ее жизни происходит, если зацикливаться на каждом вздорном пустяке, с ума можно сойти. Но Сева не пустяк. И как бы она того ни хотела, его появление в ее жизни — целое событие. И обида на него вовсе не пустяк, потому и дрогнул голос.

— Не все равно. — Он качнул головой, цепко глядя на нее.

И в его взгляде угадывалась обида. Как будто Настя, по его разумению, должна была броситься ему на шею, и раз уж этого не произошло, по самолюбию нанесен удар.

— Все равно… И, вообще, мне уже пора.

Настя отвела в сторону глаза, чтобы Сева не лез через них ей в душу.

— Если что, звони.

Он вдруг потянулся к ей. Настя должна была его остановить, но не стала делать этого. И он поцеловал ее в щеку. А она провела по этой щеке рукой. И стремительно повернулась к нему спиной.

— Олесе привет!

Ей не должно было быть дела до личной жизни Севы, но так почему-то хотелось его уколоть, сделать ему больно.

Глава 13

Если волки одолевают, режут овец и лишают хлеба, нужно сделать ход конем. И возглавить волчью стаю. Но не ту, которая режет, а другую. Так Ругаль и поступил. Достали его воры, сначала десять процентов от прибыли поставили, потому еще столько же добавили. Но и этого им стало мало. А у Алика уже на подхвате был Вадик, эта бесчувственная машина для убийств. И еще пацаны подтягивались. С БОЛЬШОЙ повезло…

С Карельцем он схлестнулся жестко. Один раз его подкараулили в подъезде, напали со спины. Ругаль чудом тогда увернулся. Затем его пытались сбить машиной. Не увернулся, целый месяц в больнице лежал. И пацанов под себя собирал. А когда кости срослись, Ругаль нанес удар — и выбил из-под воров барахолку. Карелец успел узнать о его победе, но взять реванш не успел. Пуля в затылок отправила его в морг.

С рынка все и началось. А сейчас под Ругалем весь центр Холмогорска с его сытными кусками. Окраины ему не нужны, с ними больше мороки, потому и некому зачищать их от крыс. А дезинфекция, по ходу, нужна.

— Как они выглядели? — спросил Чан.

Он с важным видом сидел за столом, курил сигару и разговаривал с молодой женщиной в светлом, безупречно сидящем на ней костюме. Густые русые волосы, каре по плечи, светло-серые глаза — глубокие, как тихие омуты с чистой водой. Широковатое лицо, не самый маленький нос, губы недостаточно пухлые, но был в ее облике живой нерв, который так вдохновляет художников на творчество. С нее бы картины рисовать. И хорошо бы в обнаженном виде. Фигура у нее вроде бы ничего. Есть в линиях ее тела какой-то посыл, уловив который мужчина выдвигает антенну — для более уверенного приема. Во всяком случае, Ругаль почувствовал, как телескопический штырь дернулся под воздействием возбуждающей волны.

— Ну как выглядели… — пожала плечами женщина. — Здоровые такие, накачанные. У одного рот большой, а нос маленький…

— Нос маленький, а переносица широкая, да? — взбудоражился Чан.

— Да, широкая…

Чан заметил Ругаля, подобрался, всклокоченно глянул на него.

— Ну что, узнал? — спросил Ругаль, с интересом глядя на женщину.

И молодая, и хороша собой, а главное, бизнес у нее. И налог она исправно платит. Он уже имел представление о Насте Солохиной, но только сегодня представилась возможность познакомиться с ней поближе.

— Да веселовские это, — сказал Чан. — У Тростика переносица широкая… Барбамбия на центр мылился…

— Барбамбия киргуду… Это я не вам, Настя, — улыбнулся Ругаль, взглядом обласкав Солохину. — Ничего, что по имени?

— Ничего. — Она глянула на него с интересом, но настороженно. И безо всякого желания завязывать с ним близкие отношения.

— Я уже в курсе, что на тебя наехали, — сказал он и с намеком глянул на Чана.

Тот все понял, поднялся из-за стола, и Ругаль сел на его место. Теперь он лично будет разбираться с проблемой. Тем более что с Барбамбией решать придется по-любому. Его бригада наползла в Холмогорск из станицы Веселой, осела здесь, подмяла по себя окраины Первомайского округа. Но этого ему мало, он мылится на центр города. Вот уже разведку боем проводит, пытаясь подмять под себя новые, еще только открывающиеся точки.

— Надеюсь, что меня оставят в покое.

— Претензий к тебе нет, поэтому можешь спать спокойно.

— Очень хорошо.

— Можешь даже спать со мной, — разгульно улыбнулся Ругаль.

Настя даже бровью не повела. Как будто речь шла о чем-то будничном.

— Я это учту.

— Ты замужем?

— Если да, вы заберете свое разрешение обратно? — усмехнулась она.

— Да или нет?

— Нет.

— Тогда разрешение остается в силе, — усмехнулся он.

— Я все сказала, вы все поняли. Думаю, мне пора.

— В холодную постель?

— Ничего, я ее согрею. Своим телом, — Настя мило улыбнулась, давая понять, что ей интересно было пообщаться с со знаменитым Ругалем.

Но со своего места она поднялась порывисто, выказывая нервное напряжение, которое вряд ли можно было назвать приятным.

— Не надо так резко, — качнул головой Ругаль.

Настя кивнула, будто соглашаясь с ним. И села, покорно глянув на него. Но это была не капитуляция, а попытка обойти острый угол. Она прекрасно понимала, что ссора с ним будет ей очень дорого стоить.

— Вы хотите, чтобы я подробно рассказала вам об инциденте? — спросила она.

— Я хочу, чтобы ты рассказала о себе.

— Ничего особенного. Родилась, росла, училась, работала.

— Хорошо работаешь.

— Хочешь жить, сами понимаете…

— Да, я тоже кручу как могу… Вот, накрутил.

Ругаль обвел рукой банкетный зал своего собственного ресторана, где он обычно принимал людей. Здесь у него круто, Бастурма со своей «Гармонией» отдыхает.

У Гены уже три ресторана, но вряд ли он обогнал Алика. Гена — смертный прыщ, он рожден ползать, а Ругаль парит над ним как орел. И стрижет с него купоны. Гена платит ему, и все равно, что они когда-то вместе мотали срок. Гена не поддержал его в свое время, он принял сторону воров, и Алик никогда ему этого не забудет…

— Мне нравится, — улыбнулась Настя.

— Могли бы крутиться вместе.

— Я вас слушаю.

Она смотрела на Ругаля внимательно, но при этом не надеялась на взаимовыгодное сотрудничество. И ведь правильно все понимала. Алик предлагал ей крутиться в одной постели. И почему бы не заявить об этом напрямую.

— Ты мне понравилась, и я тебя хочу.

— Я бы не хотела вам отказывать. — Настя заметно напряглась, пытаясь скрыть естественное в таких случаях смущение. — Но я не проститутка.

— Я не предлагаю любовь за деньги.

— Это мне придется заплатить себе. Частичкой своей гордости.

— Если гордости много, от нее не убудет, — усмехнулся Ругаль.